“Покупка Ашкенази недавно возрожденного Дома моды Vionnet в Париже многие расценили как женский эквивалент инвестиций Романа Абрамовича в футбольный клуб “Челси”. В обмен на свои деньги казахская бизнес-леди получит серьезный авторитет в мире моды, бесплатные наряды и места в первом ряду на показах”.

“Она говорит, что мода – ее страсть. “Нефть и газ были возможностью, которая сама представилась мне. Было бы глупо не воспользоваться таким шансом и не использовать мой опыт, мои связи, мой интеллект. Но я всегда знала, что я хотела сделать что-то еще”, – серьезно говорит она. Но это не значит, что она забыла о трезвом подходе к вещам. “Это бизнес, а не игрушка для богатой девушки. И я хочу, чтобы он процветал”, – говорит она”.

“Ашкенази было всего 23, когда она заключила свою первую, очень прибыльную, нефтяную сделку, в 2003 году”.

“Старый друг отца Гоги сказал ей о предстоящем тендере, который, как он полагал, она и ее старшая сестра Меруерт могли бы выиграть. Как говорит Ашкенази, это был не тот случай, когда нужно было инвестировать слишком большие деньги. Она и Меруерт наняли десять инженеров и выиграли контракт на строительство газокомпрессорной станции. “Все, что я могу сказать – мне просто очень повезло: я оказалась в нужное время в нужном месте”.

“Хотя она отказалась назвать сумму, но можно предположить, что это сделало обеих сестер миллионершами”.

“Мы должны были доказать, что у нас, женщин, есть голова на плечах. Мой первый контракт был на €270 млн, и это было в то время, когда я никого еще не знала. Тогда я не была знакома ни с кем из высшего света”.

“Ашкенази, урожденная Гаухар Беркалиева, – младшая дочь казахского высокопоставленного советского госслужащегого. Ее отец Еркин был инженером, который работал на гигантских ирригационных проектах, после чего его при Горбачеве перевели в Москву”.

“В то время, в середине 1980-х, СССР катился к развалу, но элита продолжала жить так, словно это был конец 1960-х. Семья Гоги была окружена государственными привилегиями. Беркалиевы жили в 4-комнатной квартире в Москве и отдыхали в Ялте, они имели доступ к роскошным магазинам, которые были закрыты для обычных граждан, а юная Гаухар училась с детьми других чиновников”.

“Впервые она заинтересовалась модой, когда оказалось, что в школе она – единственная брюнетка. “Вы должны были носить коричневое платье и два фартука: черный – на каждый день и белый – для особых случаев. Все это можно было купить в государственных магазинах. Я никогда не носила коричневую форму. У меня была темно-синяя, темно-зеленая, фиолетовая – и все разных фасонов. У меня были большие воротники, манжеты и кружевные фартучки. Я гордилась, что не похожа на других”.

“Ее мать Сауле, которая имеет диплом инженера и медицинское образование, была очень строгой. “Я начала играть на пианино в пятилетнем возрасте, и, когда мне было 8, она заставляла меня играть по шесть часов в день. И не красивые пьесы, а гаммы, чтобы тренировать пальцы”. Она стала опытной пианисткой и до сих пор садится вечером за свой Steinway, чтобы поиграть ноктюрны Шопена: “Это очень успокаивает, почти как медитация”.

“После распада СССР в 1991 году ее отец вернулся в Казахстан, где использовал связи, чтобы скупить некоторые заводы, и создал собственную бизнес-империю. А Гогу в возрасте 12 лет отправили учиться в школу-интернат в Англии, сначала в Buckswood Grange в Восточном Сассексе, а затем в Stowe, где одноклассники до сих пор вспоминают, как она возвращалась после выходных на вертолете, нагруженная пакетами из дизайнерских магазинов. В 16 лет она переехала в Рэгби и вскоре поступила Somerville в Оксфорде, где изучала историю и экономику”.

“Я хотела пойти по творческому пути, но мои родители хотели, чтобы я получила экономическое или юридическое образование, чтобы иметь стабильную работу”, – объясняет она”.

“Меруерт, тоже красивая, хотя и более застенчивая, уже защитила докторскую диссертацию по экономике в МГУ. А ее сестра, которой было 19, тем временем влюбилась в Дино Лалвани, красивого парня из индийской семьи, которая основала электронный гигант Binatone, и переехала в Лондон”.

“Потом был короткий роман с бывшим боссом “Формулы 1″ Флавио Бриаторе. Гога провела три месяца на его яхте, прежде чем вернуться к Лалвани”.

“К этому времени она вошла в высший свет и познакомилась с миллионером- финансистом Робертом Хэнсоном, а через него с принцем Эндрю, который впоследствии представил ее королеве. Несмотря на светский образ жизни, ей также удалось поработать в ряде таких компаний, как Merrill Lynch и Morgan Stanley”.

“Когда Гоге исполнилось 23 года, после нескольких недель знакомства она вышла замуж за Стефана Ашкенази, чей отец основал сеть отелей L”Ermitage. “Он был удивительный и слишком хорош для меня. Его предыдущей девушкой была Анджелина Джоли, он занимался кунг-фу с 6 лет”. Она переехала с ним в Лос-Анджелес, но почти сразу же устала от солнца и ничегонеделания и сбежала, чтобы навестить свою семью в Казахстане”.

“И все же Ашкенази устала вечно “плавать среди акул”. Она с улыбкой избегает разговоров о принце Эндрю, как и о казахстанской политике. “Все эти важные разговоры – это просто не мое, – вздыхает она. – Я действительно интересуюсь больше модой, чем тем, какие партии поддерживать”.

“Даже нефтянка, которая сделала ее богатой, утратила для Гоги свою привлекательность. “Я никогда не приходила в офис, думая: “Боже мой, я так счастлива”. Это был только бизнес. А я всегда знала, что хочу заниматься чем-то другим”.

“В какой-то момент я сказала себе: сегодняшний день прошел и больше не вернется. Я очень решительный человек. И просто изменила свою жизнь. Я хотела уйти в моду – и сделала это”.

“Ее решение радикально изменило ее жизнь. Когда мы впервые встретились в 2010 году, – пишет Лидия Слейтор, – ее особняк в Холланд Парк стоимостью ?28 млн, купленный за наличные, был местом званых обедов, приготовленных шеф-поваром, их обслуживали лакеи в ливреях в зале с сусальным золотом на потолке. Она самозабвенно говорила о том, как трудно найти хорошего дворецкого”.

“И вот год спустя она отвернулась от всего этого, начав изучать моду и историю искусства во Флоренции и искать себе новую карьеру”.

“Я хотела заниматься модой и с возможностями, которая судьба дала мне, была в состоянии купить бренд”, – говорит Гога. – Я смотрела на Ferre, на Ungaro, другие бренды. Потом услышала, что [владельцы Vionnet] Маттео Марцотто и Джанни Кастильони ищут партнера. Я села в самолет и уже на следующий день спрашивала их: “Где я должна поставить свою подпись?”

“Она не может сказать, сколько заплатила за Vionnet, поскольку подписала соглашение о конфиденциальности, но настаивает: “Это бесценно. Я заплатила бы больше. Для меня это драгоценный камень. Я всегда хотела это сделать. Я в том возрасте, когда могу начать что-то. Но время летит быстро. Вы не успеете и глазом моргнуть, как пройдет еще десять лет. Я не хочу проснуться в 65 лет с сознанием, что я не сделала того, чего хотела на самом деле”.

“Она спешит. В ноябре 2012 года она выкупила оставшуюся часть акций у партнеров и сейчас является единственной владелицей и креативным директором Vionnet, оставив нефтяную компанию на попечение Меруерт”.

“Ашкенази говорит, что Vionnet – это ее “роман”: она даже постриглась на манер основательницы дома моды Мадлен Вионнэ. Спустя три месяца после того, как она купила бренд, два креативных директора Барбара и Лючиа Крок ушли из компании. “У них было видение, которое не согласуется с представлением людей о Vionnet, – объясняет Ашкенази. – Они прекрасные люди и очень талантливы, но их идеи не были приняты на рынке. Многие покупатели поначалу перестали покупать наш бренд. Но теперь мы вернули всех обратно. Это мне очень льстит”.

“Амбиции Ашкенази по поводу бренда безграничны. Она ищет здание в Париже, в котором разместились бы бутик, салон, ателье и мини-музей. Она хочет создать цифровую библиотеку архива Vionnet и учредить премию в области дизайна имени Vionnet. И, естественно, она будет расширять сеть магазинов, начиная с Парижа и Милана и, как она надеется, заканчивая Америкой и Азией”.

“Я считаю, что потенциал огромен, – уверена она. – Для меня целью был рост продаж на 35%, но первую коллекцию продали на 50% больше, чем предполагалось, что удивительно в условиях современного рынка”.