Чтобы получить хоть что-то с обанкротившейся фирмы-пустышки, можно оспорить ее сделки по выводу активов.

Главный инструмент в процедуре банкротства — это оспаривание сделок должника. Потому что чаще всего должники входят в эту процедуру без гроша на балансе, а все их ценные активы давно принадлежат так называемым «добросовестным приобретателям». Поэтому деятельность кредиторов в таких делах обычно сводится к тому, чтобы выявить и оспорить сделки по выводу имущества. Немудрено, что количество заявлений о признании сделок недействительными, которые поданы в рамках дел о банкротстве, с каждым годом стремительно растет. При этом успешными стабильно является примерно половина таких заявлений.

Судебная практика по таким делам становится все разнообразнее. За последние полгода можно выделить две основные тенденции. Во-первых, инициаторы оспаривания сделок стараются обойти сокращенный срок исковой давности по таким делам. Во-вторых, постепенно меняется механизм доказывания того, что у должника была цель причинить вред кредитору.

Когда сокращенный срок исковой давности не обойти

В марте 2019 года Верховный суд указал, что сделку, которую должник совершил с намерением причинить вред кредитору, можно признать недействительной по определенным основаниям. Они прописаны в ст. 61.2 закона о банкротстве («подозрительные сделки»). Также такую сделку можно оспорить и с применением норм Гражданского кодекса, через злоупотребление правом (ст. 10 ГК). Но вот дилемма: по ГК срок давности сделок три года, а по закону о банкротстве — год. Другими словами, в обычной практике мы можем оспаривать сделки в течение трех лет с момента, когда мы о ней узнали или должны были узнать. А по закону о банкротстве участник процедуры может оспорить ее лишь в течение года с момента обнаружения.

ВС отметил, что схожесть составов правонарушений не означает, что сделку можно оспорить одновременно и по ГК, и по закону о банкротстве. Например, сделку банкрота, которая причиняет вред его кредиторам, можно оспорить только по общим правилам ГК. Но в том случае, если ее обстоятельства не отвечают признакам подозрительности из банкротной ст. 61.2. В противном случае появляется возможность для обхода сокращенного годового срока исковой давности. А это явно не соответствует воле законодателя.

Учитывая, что в последнее время и банкротное законодательство, и судебная практика носят все более прокредиторский характер, указанный подход ВС уравновешивает баланс между интересами должника и его контрагента. Такой подход, впрочем, зародился еще в 2014 году с постановлением президиума Высшего арбитражного суда. Именно ВАС первым сказал, что оспаривать по ГК в делах о банкротстве можно только такие сделки, пороки которых не упомянуты в ст. 61.2. Ведь у норм ГК охват гораздо шире, чем у норм закона о банкротстве.

Но проблема осталась — ни законодатель, ни ВАС, ни ВС до сих пор не разъяснили, какие именно признаки сделки не отвечают признакам подозрительности из банкротной статьи. Суды лишь обобщенно указывают, что для признания факта злоупотребления у обоих участников сделки должен быть умысел. А само злоупотребление должно носить явный и очевидный характер, при котором не остается сомнений в истинной цели совершения сделки.

Правда, последние несколько месяцев в судебных актах по таким спорам появляются уточнения к понятию подозрительности. В мае Арбитражный суд Поволжского округа предложил считать сомнительным поручительство, если доказать, что кредитор вел себя необычно, когда заключал его. А ко всему прочему сам кредитор участвовал в операциях по неправомерному выводу активов должника или получил безосновательный контроль над ходом дела о несостоятельности. Эти факты, по мнению суда, могут быть доказательствами договоренности между кредитором и должником на причинение вреда другим компаниям. Соответственно, это весомое основание для оспаривания сделок по ГК, а не по закону о банкротстве. То есть у заявителя на это есть три года.

Как доказывают умысел

Еще в 2010 году Высший арбитражный суд указал на обстоятельства, которые позволяют признать сделку недействительной. Среди них — намерение (цель) причинить вред кредитору. Тогда фактор платежеспособности должника на момент сделки стал панацеей в большинстве подобных дел. Собиралась ли компания причинить вред кредитору, оценивали по тому, были ли у нее деньги на момент совершения сделки. Но сейчас от этого метода постепенно стали отказываться. Теперь намерение причинить вред можно доказывать и иными обстоятельствами.

Например, ВС и арбитражные суды Северо-Западного округа указали, что целью причинения вреда можно считать совокупность факторов:

неисполнение обязательств перед кредиторами;
отчуждение актива по существенно заниженной цене или без встречного предоставления (то есть вообще безвозмездно);
аффилированность покупателя с продавцом.
Правда, в случае с неплатежеспособностью есть и обратная сторона медали. Ведь новая практика ставит и добросовестного должника в худшее положение по отношению к кредитору. Теперь он не сможет обосновать отсутствие цели причинения вреда тем, что на момент совершения сделки у него было достаточно денег на счету.
публикуется с сокращениями
Автор: Ольга Береза

Подробнее на РБК